Был месяц май

Газета «Индустриальное Запорожье», 7 мая 1994 г.

Мы, студенты филфака, никак не увязывали персону нашего любимого преподавателя литературы – древней до второй половины 19 века – доцента Федора Митрофановича Борщевского с воинско-уставными догмами. Филолог-романтик, он на своих семинарах позволял во всю разворачиваться нашим фантазиям, да вдруг, как-то неназязчиво, но твердо заворачивал нас в русло логики, математически точного анализа и мы, невольно подчиняясь, открывали для себя новую его «ипостась» – точность, определенность.

Ни единого экзамена или зачета не принимал он с кондачка. Только по алфавиту – от «А» до «Я». Ироническая улыбка его глаз из-под приспущенных век никак не гарантировала вожделенной «четверки», а любая попытка шпаргалить отметалась начисто как несостоятельная. Вошли первые четверо. Сдавали сразу древнюю и 18 век. Тянем билеты. Самой нерадивой студентке на «Ба» попадаются вопросы: «Повесть о тверском восстании» (древняя) и «Сатиры Кантемира» (18 век). Юмор ситуации заключался в том, что «Ба» ничегошеньки не знала. Из хитро поощряемых Борщевским моих подсказок доведалась студентка, что поводом к восстанию послужил инцидент между татарами (захватчиками Твери) и церковным служащим Дюдко, который вывел на водопой «кобылу зело тучну».

Ехидный вопрос экзаменатора:

- Какая лошадка была у Дюдко?

(Моя подсказка жестом – развожу широко руками, округляя движения вокруг бедер).

Ответ:

- Ну такая справная была лошадь... Толстая.

- Может, «зело тучная»?

- Что зело, то зело! – следовал ответ.

- Ладно. Давайте второй вопрос. Итак, «Сатиры Кантемира».

- Антиох Дмитриевич Кантемир (все данные почерпнуты тут же, в программе) писал сатиры.

- Очень правильно. И как же называлась первая сатира?

(Моя подсказка названия шепотом и жестами : «К уму своему!» Бью себя в лоб, изображая ум).

- К уму (слава Богу, услышала!) твоему!..

- Вы ко мне уже на «ты»?

- Ну, к вашему уму...

- Спасибо! И все же - «Уме недозрелый, плод недолгой науки» (цитирует Кантемира)... Покойся...»

- Вы меня оскорбляете, Федор Митрофанович!

Эта юморная картинка, к удивлению, точно передает его характер. Мягкий юмор, который беспощадно прерывается и заканчивается жирным «неудом» незадачливой студентке с фамилией на «Ба».

ВОЙНА

Май 1942 года. Федор Борщевский с погонами лейтенанта на «отлично» заканчивает Краснодарское артиллерийское минометное училище. Окличникам премия – выбор фронта. Выбрал «Южный фронт» – Украину. А вместе с ним другие выпускники. По алфавиту Близнюк, Бобруль, Бондаренко...

МАЙ

У Федора Борщевского спрашивать о его любимой поре года не приходится – весна! А из весны – май. Не только любимый месяц, а и очень уж по-большому знаменательный.

Немного своеобразной статистики из его биографии:

17 мая 1942 года – окончил Краснодарское военное училище. Отправился на фронт.

1 мая 44 г. – весь праздничный день провел под прицельным минометным огнем противника. Остался цел и невредим.

7 мая 44 г. – начало штурма Сапун-горы.

9 мая 44 г. – (к вечеру) – в числе первых вошел в Севастополь.

10 мая 44 г – лично взял в плен 3 фашистов.

11 мая 44 г – тяжелое ранение на мысе Херсонес.

9 мая 45 г, – студент IV курса пединститута со всеми праздновал День Победы.

7 мая 46 г. – первая лекция в пединституте преподавателя Ф.М.Борщевского.

Его дорога к светлому, победному маю начиналась с жаркого августа 1941 года, когда из студентов запорожских вузов формировался учебный батальон. Он, третьекурсник-филолог пединститута вместе со сверстниками, кто машиной, кто пешком, добрались до Полог, далее через Конские Раздоры – Донбасс и аж до Орджоникидзе (ныне Владикавказ). А затем в Краснодаре будущие офицеры в спешном порядке овладевали искусством ведения боя. И, хотя училище было артиллерийским – минометным, начинали с «рукопашного», где вместо винтовок со штыками тренировались деревяшками. Точно, как у Демьяна Бедного:

«... И в Сувалках

обучалися на палках.

И вышел полк,

Как все полки,

Первосортные стрелки.»

- Это настроение, когда все мы считали дни до отправки на передовую, можно назвать даже романтическим, – рассказывает Федор Митрофанович. – Мы были влюблены в свою молодость, друг в друга, в нашу готовность жертвовать собой. Даже вот такой пример. Андрей Бобруль – тоже студент из Запорожья – приходил в ужас от фронтовых сводок, переживал. И мы считали его трусоватым. Но как же безрассудно смело погиб он, презрев налет вражеской авиации. Все уползли в щели. Он не спрятался...

Но это было позже. А раньше. На фронт нас провожал Краснодар. Мы шли по городу строем, запевая украинские песни «Попереду Дорошенко...» Восхищались нами. Женщины плакали.

ПИСЬМО С ФРОНТА

Начало 42 года! Генеральное гитлеровское наступление. Враг рвался к Сталинграду, на Кавказ. Тяжелые будни. Ночью – отступление, днем – бой. Так, с боями, прошли мы по Донбассу к Ростову. Там – переправа через Дон под сплошной бомбежкой, в том числе и нашей 383 шахтерской (формировалась в Сталино) дивизии. Это было не бегство. Это было отступление. Огрызаясь, ведя жестокие бои, мы наносили. большой урон врагу.

1943 год. Федор Митрофанович сохранил интересное письмо командования дивизии его родной сестре. (Родители остались в оккупированной Новоселовке, что на Пологовщине).

«Уважаемая сестра боевика-офицера нашей части Федора Митрофановича Борщевского!

25 августа (1943 г.) наша часть отмечает 2-летие своего пройденного боевого пути.

Славные боевые традиции нашей части в борьбе с немецкими захватчиками связаны с боевыми делами вашего брата – мужественного и стойкого офицера, награжденного орденом «Красная Звезда» и представленного ко второй правительственной награде.

Его боевыми делами гордится вся наша часть...»

ПОЛИТРУК ПОНЕВОЛЕ

Старший на батарее 120-миллиметровых, а затем ее командир Ф.Борщевский был и ее политруком. Не по должности. По призванию.

- Вы не можете себе представить. В перерыве между боями читал своим бойцам «Толковый словарь» Даля, «Цусиму» «Порт-Артур». Как впитывали они в себя волшебство русского слова! Но самым боевым идеологическим оружием были статьи в «Красной Звезде» Ильи Эренбурга и Николая Тихонова.

Не так уж давно, 15 лет назад, подходит ко мне одна студентка и говорит: «Федор Митрофанович, а я видела в «Литературном наследстве», в томе «Советские писатели на фронтах Великой Отечественной войны», ваше письмо Эренбургу и Тихонову (!).

- И что вы думаете! Да! Был такой грех. – И протянул мне ветеран желтый листок.

Привожу частично его содержание.

(7 декабря 1942 г.). Прошу редакцию газеты «Красная Звезда» передать этот листок писателям Илье Эренбургу и Николаю Тихонову.

Тов. Илья Эренбург и Николай Тихонов! Простите за фамильярность!

Разрешите мне передать вам свое искреннее восхищение вашими превосходными статьями. На ваших статьях «Наше гнездо» (И. Э.), «Ненависть» (И. Э), «О немецком садизме» (Н. Т.) и других командиры учатся ненавидеть врага и воспитывают у бойцов боевой патриотизм и священную ненависть к врагу.

Бойцы и командиры читают ваши статьи, как сообщения «В последний час», зная, что они содержат множество фактов, разящих ненавистного врага, как штыковые удары бойцов, идущих в бой за Родину.

Хочу, чтобы такие статьи печатались миллионными тиражами и чтобы каждый носил их у себя, как святую заповедь ненависти к врагу, увеличивающую силу наших ударов. Желаю вам здоровья и дальнейшего творчества на пользу нашей Родины и в смертельный ущерб врагу.

Комбат, лейтенант Ф.М Борщевский. 7.12.1942 г.»

И еще раз попал он в книгу. Кратко процитирую фрагмент из В. Малкина «На «голубой линии».

«Позади нас, за речкой, заухали тяжелые минометы: стреляла 120-мм полковая батарея. Мины провыли высоко над головой и спустя несколько секунд легли в цель, на фашистскую оборону.

- Молодец Борщевский! – похвалил Бакмаев командира батареи, посмотрев туда, где сизо-черными фонтанами вздыбились разрывы. – Ах, молодец: без пристрелки, почти с первой мины!»

КРЫМ

В составе 18-й армии, которая прославилась не только в книге Л.Брежнева «Малая земля», а и по-настоящему, в боях за Крым, прошла скалистыми осыпями 383-я дивизия. В дикую стужу, под неуемный, бешеный огонь переправлялись с мыса Чушка (Кубань) в Керчь. Знаменитые кровопролитные бои за Аджимушкай, Митридат. Легкое (это в сравнении!) ранение в ногу.

- В расщелине скалы провел Первомай сорок четвертого. Немцу, чтобы меня достать, нужно было попасть только «в десятку». Любое отклонение успеха ему не приносило. Зато и мой «НП» давал четкую наводку нашим минометам. Ух, и праздничек. До пояса засыпали щебнем...

ОПЯТЬ МАЙ. 7-е ЧИСЛО

Начало штурма Севастополя. Вернее – бои за Сапун-гору. Задолго после войны мне приходилось видеть это историческое место. Музей-панораму, а вокруг – бесчисленное множество военной техники: отдельно – нашей, отдельно – фашистов. По одному только этому арсеналу можно представить масштабы тех боев.

- Пройдя от Балаклавы, – продолжает далее Федор Митрофанович, – 9 мая, вечером, ворвались в легендарный Севастополь. Немцы штурмовали его, если не ошибаюсь, более восьми месяцев. Мы взяли – за два дня!

И ОПЯТЬ МАЙ, 11-е ЧИСЛО

- Наша дивизия повернула на мыс Херсонес. Исторические места. Сам Александр Сергеевич Пушкин тут бывал в 20-м году прошлого века. И для меня этот мыс стал знменательным. Здесь «погиб» я, здесь – вторично родился.

С гибелью я, как говаривал Марк Твен, преувеличил. Присел на твердую херсонесскую землю, наблюдая за противником. Тут-то и накрыла меня мина. Вот ирония судьбы: минометчик от мины пострадал. Рядом, впереди – взрыв. 13 осколков впились в ногу, ключицу, плечи. Если бы не поджал колени к груди, не миновать бы им сердца.

А дальше был госпиталь в Симеизе. Левое колено – месиво из крошек костей. Длиннющая операция с обезболивающим уколом в спинной мозг...

Предлагали врачи ампутацию. Наотрез (если уместно это слово) отказался. Как это я без ноги! Нет уж! Пришивайте, зашивайте, там поглядим!

Что вы думаете! Помог мне врач лечебной физкультуры с милой фамилией Пивторадня и... – моя былая спортивная форма. Разрабатывал, ходил через силу, правда, на костылях. Нога не сгибалась. Но однажды случайно оступился. Дикая, невообразимая боль! Но ... нога согнулась в коленном суставе.

Дальше пошло легче. Дальше! Это всего ничего – семь с лишним месяцев госпиталя: с мая по конец декабря.

ПОГАДАЙ МНЕ, ЦЫГАНКА

– Не верю я ни в какие забобоны. Но вот правду девать некуда. Еще до войны, когда я был босоногим пацаном, к нам во двор в Новоселовке забрела цыганка. И ну – гадать по руке. Детей у моих родителей семеро: четверо ребят, три сестры. Наговорила с три короба. Кому — соврала, кому... Мне правду сказала, взяв мою замурзанную ладонь: «Жить будешь бедно, но долго!» Эту веру в долгую жизнь я пронес через всю войну. Такая, знаете, уверенность была, что не убьют, что вернусь я!

У двух сестер погибли мужья. А все мы – сыны Борщевские, воевавшие «от и до», вернулись живыми. Не отвернулась доля от моей матери:

«Повезло ей, привалило

счастье вдруг.

Повезло одной на три села

вокруг...»

Вот так вот, как у Р.Рождественского. И у М. Рыльского: «Серце трохи вірить в забобони».

НАШИ ДНИ

Профессор Федор Митрофанович Борщевский недавно отметил свое 75-летие. Отметил в апреле.

Но всегда в уме держит те памятные майские дни. И главный из них – не день тяжкого ранения, а День Великой Победы.

Юрий БОТНЕР.

Запитання для аналізу:

1. У чому складність підготовки та написання матеріалів про людей, з якими встановлені дружні стосунки?

2. Які прийоми та стилістичні засоби використані заради дотримання правди, з одного боку, та виразності, з іншого?

3.Які етичні норми треба вважати за правило при підготовці матеріалів про людей, які вже пішли з життя?

4.Спробуйте викласти нарисову характеристику свого померлого куміра: вчителя, артиста тощо.

Нижче подається невеличка замальовка про журналіста-вченого, а ще й колеги автора підручника, з яким разом працювали…