Розділ 1 Позиція журналіста. Внутрішня та зовнішня політика неотправленное письмо в абхазию

Газета «Индустриальное Запорожье», 27 марта 1993 г.

Ця публікація більш як 15-річної давнини, на жаль, залишилася актуальною й наразі. Останні події грузинсько-російського конфлікту (серпень-вересень 2008 року) викликали неоднозначну оцінку як у світі, так зокрема й в Україні. Тому читачеві пропонується порівняти сьогоднішню ситуацію з тим, що було приводом до написання статті.

Варто зважити, що основне джерело, з якого автор черпав інформацію – є сама присутність Юрія Ботнера у Абхазії, досить детальне знайомство з місцевими звичаями й життям пересічних абхазців, грузин, вірменів та мешканців інших національностей цього чарівного куточку земної кулі.

Горько смотреть и слышать телевизионные сводки с малых фронтов больших человеческих трагедий. Вдвойне больно, когда речь идёт о местах, близких сердцу. Где провёл детство, где первый раз закурил, поцеловал девчонку.

Я помню, кажется, каждый камешек, омываемый холодно-чистой водой речки Псоу, соединившей своим мостом Россию и Грузию. Сейчас – там граница. Между миром и войной. Ставший приграничным посёлок Весёлое своим названием разве что иронизирует по поводу грустной боли.

Там, за Весёлым, лишь минуешь короткий мосток – Леселидзе. Большой курортно-спортивный комплекс, куда в середине-конце пятидесятых мчали мы, адлерские-сочинские босяки, смотреть футбол. Глазеть на кумиров, героев Олимпиады – спартаковцев. Щемило сердце, но было как-то по-особому приятно, когда на зеленющий газон, окружённый кудрявыми эвкалиптами, выбегали динамовцы Киева. Всё-таки земляки, Украина! Тогда я тайно (от спартаковских фанатов) болел за киевлян…

А за поселком Леселидзе – Гантиади. Где хурма валялась по улицам сладчайшими “помидорами” и никто её не подбирал. Уже ближе к Гаграм, за Гребешком, неожиданно открывалось ущелье. И, пройдя через него, электричка “Сочи-Сухуми” едва вмещалась в ширину нового ущелья. Пассажиры высыпали из вагонов, поражённые небывалой красотой. К одной горе, справа прилепился санаторий “Украина”, в другой где-то спрятался ресторан “Гагрипш”, а между ними, близко к морю – парк.

Старые Гагры! Море здесь уже воспето. Сразу с берега – глубокое, с зелёными подводными валунами и мириадами золотистых рыбешек – зеленушек. Там мы ныряли с только входившими в моду масками, забавлялись, кто дальше пройдёт под водой пешком, неся в руках тяжёлый камень. Или кто раньше прочтёт название далёкого в море теплохода: “Россия”, “Украина”, “Сванетия”,“Колхида”, “Пётр Великий”, “Ленсовет”… Нет уже трёхпалубного красавца “Адмирал Нахимов”, разрезанного под Новороссийском расхлябанной командой “Петра Васева”.

Но кто мог представить тогда, что та ночная трагедия, близ Цимесской бухты, поглотившая десятки жизней, уступит новой, сегодняшней мясорубке в Сухуми, Эшерах, по обоим берегам реки Гумиста?

Мы часто, каждый год, ездили с друзьями в блаженные уголки субтропиков. Ещё бы! Там, близ адлерского аэропорта, лежит навсегда мой отец. Скромный памятник зарастает папоротником. И при жизни отца, и много лет подряд позже я навещал этот берег, где грусть перемешивалась с радостью. Последние годы мы ездили только в Пицунду.

Вернее, чуть ближе, прямо за Колхидой, повернув вправо, в самом начале мыса Пицунда натыкались на деревушку Алахадзы. Жили здесь преимущественно армяне. И приезжали родственники из неморской Армении. Но нас, гостей с Днепра, привечали так же радушно, тепло, будто мы – их собратья по душе и крови. Так, в общем-то, и было.

Но вы только представьте: в Пицунде в середине августа найти жильё на самом берегу за два рубчика в сутки! Отдельные комнаты, телефон, телевизор, кухня, душ… и постоянные (до неловкости) угощения фруктами, вином и чертовски крепкой чачей. Мы, чтоб не остаться в долгу, помогали хозяевам убирать на плантациях ароматнейший в мире абхазский табак (лишь на экспорт!), затем развешивать его бархатно-липкие листья в сушилках, и долго-долго валяться в тени, калякая о том, о сём. Когда разговор касался политики, ни единственного раза не услышали мы намеков на какие-либо экстремистские националистические выпады. И затасканное понятие “дружба между нациями и народами” становилось ёмким и осязаемым.

На обед ездили к Гураму, как парижане ездят к Максиму. Небольшая столовушка, кормившая шоферов местного автопарка, верой и правдой служила и нам. Без всяких нудных и потных очередей. Да как дёшево!

Заходим. Нас встречает белозубая, под большим грузинским носом улыбка Гурама. И из-под пышных, но аккуратных усов:

- Гости, дарагые! Заходытэ, Валя – Галя – Юра – Виталя! Садыс. На первое как всегда, харчо?

- Да! – Выдыхали мы алчно и набрасывались на куски мяса, плавающие в крепчайше наперченном вареве.

- На второе шашлык?

- Да! – Не переводя дух, стонали мы и, продувая губы, уплетали обильно сдобренный ткемали шашлык, заедая помидорами, кинзой и другими южными травами.

- “Пепси”? “Апсны”?

-Да, да, да и ещё раз – да!

Не переставали удивляться ещё каждый раз, когда Гурам Георгиевич объявлял незаслуженно мизерную цифру стоимости обеда: “Руб с чэловэка!”.

Милый Гурам! Как радовались мы, когда в один из наших наездов привезли тебе в подарок огромный мелитопольский арбуз! У тебя самого такой “ягоды” навалом. Но как тронул тебя наш скромный знак внимания. Милые Толя, Лида (это на наш лад, по-армянски их зовут иначе), Гаяне, Аза, Ашот… Неужели вы стреляете друг в друга? Пацая – в Беришвили? Неужели апельсинные плантации на склонах гор покрыты не оранжами, а осколками? Неужели бомбы и снаряды вспахивают ваши поля? Уцелела ли та лавашная у поворота на Рицу? Всё так же красиво блистает куполами Ново-Афонский собор, или уронил свои кресты, рассыпал уникальные фрески? Переливается цветами – музыкой знаменитая пещера? Или стала она укрытием для обеих сторон? А сколько людей погибло в Сухуми и Гудауте?

Жив ли мой абхазский друг Акакий Парнович Бадзагуа, – любимец всего посёлка Дрында? Или взял оружие, уведя в Адлер свою многодетную семью? Наверняка, его поселок под обстрелом. Ведь жил он рядом с сухумским аэродромом… А как радовался он, когда встречал меня, как посла. Варил мамалыгу с мясом, а ещё к столу подавал очищенные мандарины и орехи, чтобы гость не утруждал свои руки. И ещё извинился, что не может услаждать мой слух музыкой местного оркестра, потому как не прошёл год со дня смерти матери…

Где теперь на узкой полоске между горами и морем не траур?

Не могу разобраться в политических и национальных распрях, но знаю твёрдо одно – никому, абсолютно никому они не нужны. Страдают и погибают от них и в Абхазии, и в Нагорном Карабахе, Чечне, Ингушетии, Северной Осетии…

Нам в Украине тоже не сладко. Но у нашего народа, у наших правительства и парламента, уверен, достаточно здравомыслия, чтобы не выстрелами решать любые, самые заковыристые вопросы.

Зачехлите же, друзья, стволы своих орудий, заглушите двигатели танков, уберите в ангары вертолёты и самолёты, бросьте к чёртовой бабушке автоматы! Ведь у вас так много моря, солнца, земли. Так трудолюбивы ваши руки, так богаты душевной щедростью сердца…

Но куда я пошлю это письмо? Нет теперь адресов. И живы ли адресаты?

Юрий БОТНЕР

г. Запорожье

Запитання для аналізу:

1.Наскільки актуально звучить ця тема зараз, наприкінці першого десятиліття ХХІ століття?

2. Хто винен у цьому конфлікті? Як би Ви висвітлювали цю тему?

3. Підберіть із цьогорічних газет публікації на тему міжнародних конфліктів.