Увидеть париж и не умереть

Газета «Индустриальное Запорожье», 12 ноября 1998 г.

Конечно, о городе этом написано так много и так гениально, что любые попытки любого смертного сказать новое слово о Париже – не более чем жалкие потуги. Интеллектуальный и духовный центр мира, по словам Гюго, невозможно охватить или хотя бы кратко охарактеризовать. Так что бросим эти попытки. Хочу лишь поделиться своими впечатлениями о прекрасном городе, о том, что особенно поразило, запало в душу.

Уже, слава Богу, наш постсоветский обыватель перестал падать в обморок от западного изобилия, от клубники в октябре. Все смешалось, и я делаю почти физические усилия, чтобы встряхнуть себя и изложить на бумаге только достойное вашего, читатели, внимания.

Запоріжжя - Запарижье

Позвольте такой произвольной игрой слов назвать то, что находится за Парижем. Если точнее, севернее столицы Франции. Речь об аэропорте Шарля де Голля. Знаменитый генерал, любимец французов, был бы рад увидеть грандиозную воздушную гавань своего имени. Своими огромными терминалами А, В, С, Д, Е... – он, казалось, проглатывал прибывших пассажиров «Айр Франс» прямо с самолетами. Те швартовались так близко, что люди выходили из самолета прямо в автобусы-лифты. Через несколько минут оказывались в объятиях великанских «аквариумов». Прошли через пару турникетов, оказалось, о – это паспортно-таможенный контроль, и вот уже радостные французы с ликованием встречают скромного журналиста из Запорожья.

Справедливости ради следует сказать, что россиянам меньше повезло. Прибывающих на самолетах «Аэрофлота» принимает совершенно по-советски обшарпанный терминал аэропорта. Наверное, для того, чтобы братьям-россиянам легче было адаптироваться.

По великолепной автостраде со скоростью 20-30 км в час (о дорогах Запарижья я попытаюсь рассказать в специальном выпуске «Виража» в нашей «Панораме»), преодолевая пробки, мы, наконец, прибываем в отель под названием...

Niko de Pari. Коля – по-нашему

Этот Николай величественно возвышается на набережной Сены, нисколько не теряясь в числе таких высотных великанов. Швейцар в ливрее и пурпурной накидке, разлетающиеся прозрачные двери, бесшумные эскалаторы, улыбающиеся лица, услужливо поданные ключи-пластинки, скоростные лифты. И вот я вхожу в № 1703, слышу мягкую музыку и чей-то приятный баритон. Задерживаю взгляд на экране телевизора Sonу и... Читаю и слышу свою фамилию. Лепечут по-французски. Беру пульт управления телевизором, нахожу меню и выбираю понятный мне с вуза немецкий язык. Оказалось, что гостиница Нико де Пари очень рада, что я выбрал именно ее. Она желает мне много приятных минут и ввела меня в курс дела: как, где, что и корда я могу увидеть в четырехзвездочном отеле. (Позже мне объяснили, что пятую звездочку дают тогда, когда и в туалете установят телефоны).

Об интерьере номера долго не буду говорить. Он стандартен для отелей мирового класса. Зато какой вид из окон! С одной стороны (а у моего номера оказались две внешние стенки) – величественно течет Сена. На противоположном – правом, берегу я любуюсь новым зданием компании «Радио Франсе» с часами на башне, а с другого – вижу верхушку Эйфелевой башни. О старых и новых сооружениях Парижа я расскажу особо. А пока вернемся внутрь отеля Нико, отдохнем с дальней дороги (больше, чем пол-Европы отмахали!), чтобы утром отправиться на завтрак. Господи, да что же это они все так прищурились? И портье, и уборщицы, и служащие рестолрана «Понт Мирабо». Даже шведский стол не разрушает иллюзии, что ты чуточку попал в Японию. Так и есть. Отель японский. Их целая большая семья отелей Нико – во всех странах и на континентах.

Завтрак сытен, калориен и, пожалуй, вкусен. Первые два раза. Колбасы, ветчина, сыры, рулеты, «вороньи» яйца, рис, картофель-фри, сосиски охотничьи, соки, булочки (между прочим, французские!), слойки, десерт (винегрет из ананасов, бананов, авокадо, цитрусовых и пр.), кофе, чай. Через два дня этот завтрак приелся. Захотелось сала с цыбулею, яешни, огирочка. Шутка шуткой, а некоторые члены украинской делегации переместили завтраки в свои номера, и каждый из них уже напоминал не украинца, а армянина по фамилии Сутрапьян. Эту фамилию, впрочем, они гордо носили и днем, и вечером, и особенно ночью.

Вот только в первое утро все были еще не совсем знакомы друг с другом, держались чопорно, как и подобает украинскому бизнесмену во Франции. Тем более, что в первое утро нас пригласил к себе Лувр.

По пути к Лувру

По дороге к знаменитому музею мира наша умничка-экскурсовод Людмила с великолепной эрудицией и плохо скрываемым юморком, привезенным ею с берегов Невы из «северного Парижа» – Санкт-Петербурга, рассказала, что существует собственно Париж, ограниченный кольцом Больших бульваров, и Париж, вобравший в себя многочисленные предместья. Нас поразил тот факт, что в отличие от большинства столиц мира город по числу жителей небольшой, да к тому же численность падает. В 1955 году в собственно Париже насчитывалось около 3 млн жителей, 30 лет назад – 2,6 млн., сейчас – где-то 2 миллиона. Зажиточные парижане бегут от успехов бетонно-асфальтной урбанизации, а менее зажиточные бегут от высоких, нет – височайших – цен на жилье. Один квадратный метр жилья стоит от 30 тысяч до 370 тысяч франков. (Франки делите на 5,2 и получитье доллары США). Понятно, что все зависит от престижности районов. Вот мы проехали трехэтажный старинный особняк. На балконах, крыше растут цветы, кустарники, деревья.

- Здесь живет Жан Поль Бельмондо, – сказала Людмила и тихо добавила, – да, вот так скромненько...

Но это было позже, а пока мы ехали вдоль левого берега Сены, любуясь, нет, восхищаясь увиденным. Справа Эйфелева башня, Дворец инвалидов, здание национального собрания (сюда, по желанию, вхож каждый гражданин Франции. Нам бы так с Верховной Радой), слева – параллельно Сене и нашей улице тянется авеню Кеннеди, авеню Нью-Йорк, вот уже между нами Новый (на самом деле – самый старый) мост. Вот – мост, подаренный Парижу Александром III, площадь Согласия. И, наконец, – Лувр.

Не торопитесь, однако, сразу же войти в музей. И не только потому, что билет стоит около 10 долларов (смотря для кого). А еще и потому, что вы здесь буквально столкнетесь с сочетанием двух несовместимых стилей. Классицизма с ультрамодерном. Создается новая архитектура, созвучная времени, но не всеми французами приемлемая. Об Эйфелевой башне разговор особый. Примечательно, что авторами новшеств в основном выступали не французы. Одобрение президента и городских властей получило возведение большой стеклянной пирамиды в главном дворе Лувра. Гладкие ультрасовременные поверхности прозрачной пирамиды вызывающе контрастируют со сложным оформлением дворцовых фасадов эпохи Возрождения. И не удивительно, что автором проекта был американский архитектор китайского происхождения.

Бегом по Лувру!

Лувр как музей начал существовать благодаря указу революционного Конвента (1793 г.) и с тех пор только и знал, что расширяться и реконструироваться. Его площадь из 57200 кв.м. выросла до 161 тыс.

Но самая древняя основа дворца заложена Филиппом-Августом (1190). Карл V – первый из королей поселяется в Лувре (1360). Франциск I – первый реставратор (1528) Лувра. Позже Екатерина Медичи задумывает строительство дворца рядом с итальянским садом Тюильри (1564), а Генрих IV связывает дворцы Лувр и Тюильри воедино Береговой галереей. Людовик ХIII в четыре раза расширяет площадь квадратного двора, а следующий Людовик, ХIV, закладывает галерею Аполлона (1661). И лишь, как мы сказали, в 1793 г., 10 августа, открывается центральный музей искусств. Свою лепту вносит Наполеон Бонапарт. В 1871 году дворец Тюильри погибает от пожара, зажженного в дни Парижской коммуны. С 1934 по наши дни особенно интенсивное поступление в Лувр шедевров из частных коллекций, открытие новых залов, галерей. Да простит меня читатель, особенно почитатель искусства, за мои «галопом по Европам», но я не экскурсовод и не в состоянии передать даже толику чувств, пережитых в минуты прикосновения к шедеврам мировой скульптуры, живописи. Все, что я мог сделать, так это сфотографироваться рядом с ними. С ума можно сойти от совершенства самой популярной из Венер – Милосской; а вот рядом с ней – Артемида; или вот эти два хлопца, что слева и справа от меня, чем не хороши? Приятно потолковать с этими мужчинами; а на этой картине Энгра – не просто Одалиска, а Маруся, как ее звал сам художник, как выяснилось – это Роксолана, землячка наша. Все шедевры на пленку попасть не в состоянии. К «Джоконде» я не смог подступиться, а полотна Веронезе, Дюрера, Хальса, Рубенса, Рембрандта не вмещались в объектив. Да вы же их видели и знаете.

Уставшие, но довольные поднялись мы эскалатором к одноименному ресторану. И с удовольствием охладили эстетический пыл бургундским. А при выходе из Лувра нас ждала еще одна скульптура. На этот раз живая.

Газета «Панорама», 19 ноября 1998 г.

В резиленции королей

Мелодичный, но настойчивый зуммер раздался не из телефона, а из телевизора в моем номере отеля «Нико-де-Пари». Я открыл глаза, увидел экран, который на трех языках сказал мне, чтобы я просыпался, пожелал мне доброго утра. Я окончательно стряхнул с себя сон и понял, что «праздник, который всегда с тобой» (Э.Хемингуэй о Париже), для меня продолжается. А сегодня еще это и суперпраздник. Ибо мы выезжаем в Версаль.

Когда в 1624 году Людовик XIII приказал построить в лесу охотничий домик, он, конечно, был намерен сделать из него замок, затем с 1630 по 1789 годы замок разросся до загородной резиденции короля, но он не мог предполагать, что в конце октября 1998 года это великолепие посетит украинская делегация промышленников, а с ними и журналист «Индустриального Запорожья».

В отличие от других дворцов других королей, даже, к примеру, сталинского Кремля, в Версаль был свободный доступ любого гражданина, лишь бы у него была шляпа и шпага. Атрибуты эти продавались совершенно свободно вокруг замка, и любой желающий мог их купить и ходить по Версалю.

Правда, в Королевский двор, который имел ранее двойную ограду, правом въезда на карете обладали только принцы крови, маршалы Франции и иностранные послы.

Мы люди не гордые. Прошли по древнейшей брусчатке, отстояли очередь и вслед за конголезской группой вошли в потрясающее великолепие.

Для начала немного хронологии.

Конечно, Версаль связывают накрепко с именем Людовика XIV, занимавшего престол Франции 72 (!) года из 77 им прожитых. Итак, в 1682 году Версаль объявляется резиденцией правительства и двора. До следующего по счету Людовика, XV, промелькнули еще два тезки-брата: дофин и герцог Бургундский, не говоря уже о Филиппе, герцоге Анжуйском, который в начале XVIII века взошел на испанский престол. Людовик XV, уехав было из Версаля, вновь, через 7 лет, возвращается в Версаль, очень много делает для его обогащения и в 1774 году умирает от оспы.

Конец резиденции, как и подобает революционной Франции, приносит народ. 6 октября 1789 года после захвата дворца вооруженными массами король (Людовик XVI) с семьей и двором навсегда переезжает жить в Париж.

Луи Филипп, герцог Орлеанский, 10 июня открывает в Версале музей истории Франции.

Если бы не Луи Филипп, не бывать нам в Версале. Не видать больших королевских покоев, начиная с Салона Изобилия. По вечерам здесь устанавливались 3 буфета с прохладительными напитками. По понедельникам, средам и четвергам, с 18 до 22, король развлекался со знатью, любовался и хвастался украшениями. А в это же время в соседнем Салоне – Венеры – подавали легкие закуски, накрывались столы, уставленные серебряными блюдами с вареньями, цукатами и свежими фруктами. Если мы на короткое время покинем дворец и побываем на рынке города Версаля, то увидим, пожалуй, то же. Вот как версалец держит за лапы дикого селезня, а рядом – зайцы, перепела, куропатки, фазаны. Далее – всевозможные рыбы (мороженых не продают), разделанная дичь. Много грибов. Выделяются боровики, рыжики, трюфеля среди заурядных и очень дешевых здесь шампиньонов.

Но вернемся в Версаль. Тем более, что наша группа уже миновала Салон Дианы. Здесь Людовик XIV искусно играл на бильярде. Придворные дамы восседали чуть выше на банкетках и аплодировали каждому удачному удару королевского кия.

В Салоне Марса устраивались концерты. А Салон Меркурия (пятый по счету) служил парадной спальней королю, в которой была установлена кровать с расшитыми золотом покрывалами. Между прочим, король мог спать где угодно, но утром, к 8 должен был возлежать в этой постели и ждать церемонии одевания. В этом же салоне 2 октября 1715 года был установлен гроб с телом Людовика XIV и в течение недели 72 священника молились об усопшем монархе.

Зал войны, Зеркальная Галерея и Зал Мира. Это – единый ансамбль. В галерее сперва была серебряная мебель, однако в 1689 году, чтобы пополнить казну, опустевшую в результате войн, мебель переплавили. Длина галереи 73 метра. Здесь собирались придворные в надежде увидеть короля, когда он каждое утро направлялся в часовню. Во время приемов устанавливался большой трон. Просители все 73 метра на полусогнутых, отбивая витиеватые поклоны, приближались к монарху и после изложения своей просьбы также лицом к королю, пятясь задом, убирались восвояси. Делать это было трудно из-за пышных нарядов присутствующих дам и кавалеров. Но никто никогда и нигде не смел повернутьс к монарху, пардон, спиной. Даже во время народных балов и маскарадов, которые давались в честь королевских бракосочетаний. В Зале Мира супруга Людовика XV Мария Лещинская устраивала воскресные концерты музыки.

Мы плавно перешли в покои королевы, так и не заглянув из деликатности во внутренние покои короля. А жаль. Там, кроме спален, буфетов и туалетов, есть кабинет с часами и ... собачья передняя.

В комнате королевы тоже очень все здорово. Когда один из наших экскурсантов непочтительно отвернулся от постели королевы, его тут же упрекнула экскурсовод:

- Напрасно, месье. Всмотритесь. На этой постели зачато 11 принцев и принцесс! Здесь же они появились на свет.

Причем в присутствии двора.

Как писала мадам Кампан, первая горничная Марии Антуанетты, в своих «мемуарах»: «В тот момент, когда акушер Вермон громко провозглашал: «Королева должна родить!», многочисленная и беспорядочная толпа любопытных стекалась в комнату королевы, чтобы … лучше видеть королеву на кровати, установленной напротив камина».

Мой читатель, а не госпожа Кампан, может легко домыслить и дополнить, почерпнув недостающее из глубин своей памяти. Вспомните четырех мушкетеров, кардинала Ришелье, графиню де Помпадур, герцогов Орлеанских. Да, именно здесь, в покоях короля и королевы, зрели заговоры, пускались сплетни, решались, как мы говорим, личные вопросы, расцветали интриги. Здесь разъяренная толпа утром 6 октября (за 199 лет до нашего посещения) ворвалась во дворец, чтобы убить, как она считала, виновную во всех невзгодах Марию Антуанетту (жены государевы и тогда были в чем-то виноваты. Раиса Максимовна, как видим, не первая). Мария Антуанетта, предупрежденная охраной, скрылась через потайную дверь. Охрана погибла.

Все залы дворца обязательно оборудованы гигантскими каминами. Еще бы – зимой прохладно. На стенах – живописные полотна Пьера Мартена, Шарля Лебрена, Франсуа Лемуана, Доминикена, скульптуры резца Жана Варена, Вассэ, Буссо... В спальне Людовика XV есть напольные часы, показывающие час, день недели, число, месяц, год и четверть Луны. В хрустальном глобусе, венчающем часы, видим вращение планет вокруг Солнца по теории Коперника. А медная полоска в паркете показывает Версальский меридиан. А на этом глобусе учился сын Людовика XVI у географа Мантеля.

В 1766 году тогда еще юный виртуоз Моцарт во время путешествия в Париж покорил своей игрой салоны и был принят в Версале ЛюдовикомXV,что запечатлено на картине художника Б. Олливье.

Большая часть коллекции, ближе к нашей эпохе, посвящена, конечно же, Наполеону.

А Королевская Опера! Открытая в 1770 году, она знаменита своим залом в форме усеченного овала (первым в мире). Для строительства использовали дерево не столько «по дешевке», сколько для идеальной акустики.

Особый розговор – фонтаны и парки Версаля. Интересно, что первым экскурсоводом по этому великолепию был ... Людовик XIV. Да, он самолично составил Путеводитель под названием «Манера показывать сады Версаля». Мы вынуждены этими манерами пренебречь, иначе рискуем навсегда остаться в его чащобах или захлебнуться в бассейнах. Каждый из бассейнов – это отдельный, великолепно исполненный в воде и камне древнегреческий миф. Я же упомяну для разрядки об одной скульптуре. Речь идет об изваянной фигуре Людовика XIV верхом на коне. Какой-то остряк-сатирик, отозвался о подаренном монументе так: «Это – лошадь, которую поджаривают вместе со всадником». Монарх обиделся и приказал установить скульптуру (не выбрасывать же добро!) в самой дальней перспективе паркового комплекса, в конце большого канала. Эту скульптруру вы не различите на снимке. Но ничто, даже моя фигура, не помешает вам увидеть великолепие.

Если бросить взор с площадки справа, то можно увидеть два Трианона – большой и малый. Это дворцы, а не псевдоним из из детектива «ТАСС уполномочен заявить» Юлиана Семенова.

Есть в ансамбле Ферма королевы, где Мария Антуанетта получила «истинное удовольствие от посещения разных хозяйств, смотрела, как доят коров и ловят рыбу в озере». Ну, и наконец, оранжерея. Построенная в 1686 году сейчас она насчитывает более 3000 апельсинов, лимонных и гранатовых деревьев.

...Мы вышли ошеломленные и какие-то одухотворенные. Но возле автобуса столкнулись с прозой жизни. Негры с мини-зонтиками на головах бойко торговали сувенирами. А чуть поодаль, прямо на асфальте, молодые художники аэрозолями выдували на ватман живописные картины, По 50 долларпов за штуку. От покупок воздержались.

Париж-Версаль- Париж

«Индустриальное Запорожье», 3 декабря 1998 г.