Введение

Башкирский музыкальный фольклор - огромный пласт духовной культуры народа, складывавшийся веками. Своеобразие быта башкир, кочевой образ жизни, протекавший на лоне природы и связанный со скотоводческим хозяйством, наложили сильный отпечаток на духовность народа и, в частности, на музыку, определив этим такие её черты, как: эпичность, лирическая созерцательность, широкое воплощение голосов и звуков природы, развитый культ коня.

Издревле башкирская музыка формировалась как монодийная культура с богато развитыми традициями сольного исполнения. Как образно написал однажды Мустай Карим: «Когда над миром плыли чарующие звуки Моцарта, Бетховена, Чайковского, башкир гордо сидел на своём коне и грустно пел протяжную песню для себя и для степи» (Притча о трёх братьях. М., 1978. С. 273). «Сложившийся в своем классическом виде в период формирования политической, языковой, художественно-эстетической, музыкально-интонационной автономности этноса (16 в.), озон-кюй явился кульминационной формой выражения башкирского музыкального менталитета» (1, с. 7). Монодийный характер башкирской народной музыки Л.Н. Лебединский объясняет двумя причинами: во-первых, кочевым бытом народа, при котором отсутствовали общий ритм работы и какие-либо объединяющие усилия коллектива моменты, а также отсутствие крупных стабильных селений, создающих единственно необходимое условие для появления многоголосия; во-вторых, главенством религии ислама, запрещавшего коллективное пение и творчество (5, с. 56-57). Как пишет Р. Галимуллина, «монодия в сольной форме предопределила стилистику озон-кюй. Вся система музыкально-выразительных средств произведений данного жанра (богатая орнаментика, широкий амбитус напевов, ритмическая усложненность, агогические (темповые - Г.Г.) отклонения в исполнении, индивидуальные тесситурные возможности голосового аппарата) противоречат коллективной форме воплощения» (1, с. 9-10). И далее она пишет об уникальности озон-кюй, вобравшей в себя два типа азиатской культуры: о значительном влиянии Ближнего Востока, сказавшегося в поэтической структуре (образности, поэтических приемах, типах строф и рифм); и «архетипных» качествах традиций Восточной и Центральной Азии, воплощенных в музыкальной стилистике: сольном типе интонирования, орнаментализме, доминирующем значении ангемитонного типа мышления.

Вместе с тем, в музыке башкир содержатся предпосылки к многоголосию. Это искусство горлового пения - узляу, при котором смыканием голосовых связок воспроизводится бурдонное двухголосие (на фоне выдержанного низкого остинатного звука исполняется напев, состоящий из обертоновых звуков). В курайном и кубызном исполнительстве также содержатся элементы двухголосия: к извлекаемой на курае или кубызе мелодии грудной звук (к7кр9кк9 8алып уйнау) звучит как органный пункт. В форме айтыша - диалогической дуэтности (в обрядах, лирических песнях, такмаках) также можно усмотреть ранний специфический вид многоголосия. И, наконец, такая национальная традиция, как «йыр к7т9ре7» (буквально – поднимать, т.е. поддерживать песню, вернее, певца), когда в самом конце куплета к поющему с возгласами «Вай, вай…» присоединяются все присутствующие – это тоже одна из форм коллективного пения в народной среде, предпосылка к зарождению многоголосия.

Башкирская музыка в целом сформировалась как культура пентатоническая, хотя на курае – главном инструменте башкир – извлекаемы все диатонические лады (в музыковедении сложилось мнение, что ладовые особенности той или иной национальной культуры зависят прежде всего от настройки народных музыкальных инструментов). Пентатонический строй башкирской музыки попытался объяснить лишь Л.Н. Лебединский, который это свойство связывает с главной, по его мнению, чертой башкирского национального характера – лирической созерцательностью, возникшей в результате многовековой застылости экономических, общественных отношений и, особенно, идеологии. «Такой характер, -пишет он, - привлек к себе адекватный мелос, в котором отсутствуют острые динамические средства» - функциональные тяготения (интервал тритона, контраст вводного и основного тонов) (5, с. 55). Добавим, что несмотря на меньшее функциональное напряжение, башкирские пентатонические мелодии насыщены огромной внутренней экспрессией и глубиной чувств, что прежде всего проявляется в их широком двухоктавном диапазоне и обилии мелодических ходов на широкие интервалы. Мелодика монодийных культур, по общему мнению, отличается от многоголосных культур большей ритмической и мелодической изощрённостью, богатством внутрислоговых распевов, особой интонационной выразительностью. Эти качества в полной мере присущи башкирской народной музыке.

Выявляя корни орнамента (распевов) в башкирских озон-кюй, Л. Лебединский раскрыл суть импровизационности: "Культивировавшийся в условиях, в общем, однообразного быта, пастушеский лирико-созерцательный мелос сольной традиции не знал ни периодично пульсирующего ритма, ни включающих тритоны мажорных и минорных звукорядов с их четким разделением на устойчивые и неустойчивые звуки. Формообразующие принципы такого мелоса во многом производны от паузы-цезуры, от дыхания исполнителя, а также от остановки на опорных звуках лада, очень слабо отграниченных от звуков неопорных, что уже само по себе создает благоприятные условия для мелодического орнамента. Соприкасаясь со словом в высоком искусстве башкирских озон-кюй, этот мелос должен был получить первоначальный импульс ритмической организации непосредственно от распеваемого слова. Внедряющийся в стихию лирически созерцательного пасторального мелоса ритмический импульс слова исчерпывает себя в начальном ямбическом мотиве и немедленно переходит в неопределенно длительное растягивание слога на устое и свободную импровизацию - моменты, производные от принципов формообразования, идущих от паузы-цезуры, паузы-дыхания. Следущее затем чередование ритмических приемов организации мелоса, переход их один в другой, и суммирование и составляет фразу-ячейку, фразу-систему" (5, с. 52). Так возникают метрическая переменность, неквадратность мелодических структур, присущие протяжным песням.

Среди других причин, способствовавших активному развитию сольно- виртуозного стиля у башкир, Л. Лебединский, таким образом, называет ограниченность, по его взгляду, выразительных возможностей пентатоники, в которой отсутствуют острые функциональные тяготения и возникающее от этого стремление компенсировать эту как будто бы ограниченность с помощью орнаментики, которая может раздвинуть звуковое пространство между двумя смежными звуками; далее – мелос и характер звучания курая, для игры на котором требуется длинное дыхание; и, наконец, такой общекультурный элемент стиля народного искусства, как орнамент, присущий различным художественным промыслам (ковроткачеству, вышивке, рисункам по коже и т.д.) (5, с. 55-56).

Большое значение в формировании духовной культуры народа имеют географические условия. О значении природы Урала для художественного воображения башкир писали все, кто когда-либо обращался к быту башкир. По словам русского фольклориста С.Г. Рыбакова: "Башкирам присуще поэтическое и музыкальное творчество в большей степени, чем татарам (речь идет о татарах, живущих в Башкирии – Г.Г.). Их поэтическое настроение питается близостью с чудной природой, какая существует на Урале, их наивная мечтательность поддерживается тем, что они до известной степени ещё дети природы, нравственно почти цельные, не знавшие больших сношений с другими народами, чуждые борьбы личных эгоизмов среди той привольной обстановки, которою они располагают ещё". И далее: "Народ этот более художник, нежели жизненный практик" (6, с. 88).

Глубоко поэтичный, талантливый башкирский народ обобщил в своих песнях многие явления окружающей жизни. Опоэтизированными оказались самые обычные вещи: камушки на берегу, бьющаяся о берег волна, свисающие ветви деревьев, грива коня или позумент на зиляне любимой. Поэтика народных песен – интереснейшая страница художественного творчества. В целом, различные жанры народной музыки у башкир развиты в одинаковой мере: обрядовые песни, эпос, баиты, мунажаты, напевы детского фольклора, исторические и лирические песни, инструментальные марши и др.

Такие общие особенности устно-поэтического творчества, как устный характер бытования, коллективный характер творчества и вариантность характерны и для башкирской народной музыки. Устная (нефиксированная) форма бытования народной музыки всецело зависит от наличия памяти; поэтому в передаче её образцов решающую роль играют исполнительские традиции (музыка существует лишь тогда, когда звучит). Этим же объясняется импровизационный характер башкирской музыки: любой исполнитель интерпретирует песню, наигрыш по-своему, индивидуально. К жанрам, бытующим в большей степени письменно (в зафиксированной форме), нежели устно, относятся баиты и мунажаты. Суть коллективного характера творчества заключается в том, что любое произведение, создаваемое, безусловно, одним человеком, для того, чтобы считаться фольклорным, должно пройти процесс «шлифовки», усовершенствования в народе. Произведения, не прошедшие этот процесс, выпадают из фольклорной практики. И, наконец, вариантность фольклорных произведений объясняется первыми двумя причинами (устным характером бытования и импровизационностью). Зачастую в двух соседних деревнях одну и ту же песню поют по-разному. Вариативны напевы, тексты, сюжеты, легенды песен. Изучение локальных (местных) и общих особенностей бытования фольклорных произведений - одна из важнейших задач фольклористики.

Для успешного развития фольклорных жанров в обществе обязательно должны существовать определённые благоприятные условия. Поэтому в фольклористике утвердилось мнение об усилении роли одних и ослаблении роли других фольклорных жанров в различные исторические периоды. Историческая периодизация развития башкирского народного музыкального творчества в науке практически не разработана. На наш взгляд, она могла бы быть следующей. Древнейшими жанрами башкирского фольклора являются архаический эпос ("Урал батыр", "Акбузат", "Алпамыша и Барсынхылу" и др.); сказки (прежде всего о животных), хамаки-речитации и песни, связанные с обрядами; наигрыши, призывающие родовых тотемов; детский фольклор. В древности же зарождаются музыкальные инструменты: кубыз, курай, дыбыл, сорнай.

С XI века, в связи с исламизацией края, начинается строительство мечетей и медресе, через которые в Башкирию проникает старинная религиозная литература – мунажаты (духовные стихи), вытесняющие языческий жанр похоронных песнопений – хыктау.

XIII-XV вв. – это эпоха Золотой Орды. Возникают эпос "Идукай и Мурадым", песня "Золотая Орда".

К XIV-XV векам относится расцвет творчества башкирских сэсэнов.

XV-XVI вв. – время формирования баитов в тесной связи со старотюркским литературным языком и общетюркской поэзией.

Конец XVI века – рубеж, когда началось присоединение башкирских родов к Русскому государству. В результате переселения русского населения из центральных губерний России и народов Поволжья в Башкирию началось активное влияние русской культуры, языка, музыки. Совместная борьба башкирского и русского народов во время Пугачёвского восстания (1773-1775), во время Отечественной войны 1812 года породили в башкирском фольклоре целый пласт, связанный с именем Салавата Юлаева, общей борьбой различных народов против императора Наполеона. В башкирской народной музыке воплощаются образы русских персонажей – Е. Пугачёва, М.И. Кутузова, В.А. Перовского, генерала Циолковского. Под влиянием русской военной музыки активно развиваются башкирские инструментальные марши.

Гонения на сэсэнов с конца XVIII века привели к затуханию эпических традиций, а организация в Уфе (1782) и Оренбурге (1789) Духовного управления мусульман (муфтиата) – к расцвету религии в крае. Таким образом, из музыкальных жанров в XIX веке лидируют мунажаты, баиты и протяжная песня. Господство патриархальных отношений и введение кантонной системы правления в 1798 году стало социально-исторической почвой для возникновения лирических песен прежде всего о женской доле и исторических песен о кантонах, беглецах и службе в армии.

В советский период в связи с изменившимися историческими условиями (строительство социалистического общества, раскрепощение духовных сил народа, революционный порыв) на первое место вырываются такмаки и кыска-кюи. В период всеобщего атеизма исполнение баитов и особенно мунажатов пресекается, они уходят на нелегальное положение. В настоящий постсоветский период наблюдается повсеместное возрождение баитов, мунажатов и кубаиров. Наряду с ними бытует и традиционный песенный фольклор. Реконструируются забытые музыкальные инструменты.

Лит.: 1. Галимуллина Р.Т. Башкирская протяжная песня (юго-восточная традиция). Автореферат дисс. на соиск. уч. ст. канд. иск. Магнитогорск, 2002.

2. Галин С.(. Тел ас3ысы халы3та. Баш3орт фольклорыны4 а4латмалы 872леге. %ф5, 1993; 2-се ба6ма – 1999.

3. Галин С.А. Народной мудрости источник. Толковый словарь башкирского фольклора. Уфа: Китап, 2007.

4. Имамутдинова З.А. Культура башкир. Устная музыкальная традиция («чтение» Корана, фольклор). М.: Гос. ин-т искусствознания, 2000.

5. Лебединский Л.Н. Башкирские народные песни и наигрыши. 2 изд. М.: Музыка, 1965.

6. Рыбаков С.Г. Музыка и песни Уральских мусульман с очерком их быта // Ватандаш. 2000. №№ 2, 5.

7. Сулейманов Р.С. Жемчужины народного творчества Урала. Уфа: Китап, 1995.

8. Фоменков М.П. Башкирская народная песня. Уфа, 1976.