Музыкальные образцы башкирского свадебного обряда

К музыкальным жанрам башкирской свадьбы относятся песни (величальные, гостевые, встречи сватов, песни брачной ночи и обряда собирания гостинцев), такмаки, хамаки, ритуальные благопожелания-теляки, величальные благопожелания и корильные величания, а также причитания невесты – сенгляу. Проследим расстановку этих жанров на различных этапах свадебного обряда, опираясь на монографию Р. Султангареевой «Башкирский свадебно-обрядовый фольклор» (8).

Как и у других народов, традиционная свадьба башкир состоит из трёх периодов: предсвадебного, собственно свадьбы и послесвадебного. Основные обряды первого периода свадьбы – это колыбельная свадьба (свадьба сговора новорожденных), свадьба имянаречения, свадьба серёг в период отрочества, которая санкционирует союз сговорённых с колыбели детей. Каждый период свадьбы разыгрывался в самостоятельный ритуал, имеющий целостную структуру (начало, кульминацию, конец). Колыбельная свадьба сопровождалась хамаками и песнями, главным мотивом которых было восхваление младенца и его родителей:

Ир бала ла ир9бе, И мальчик хорош, здоров

Ата8ынан 3от ейг9н. От отца благое перенял.

#ы2 бала ла ир9бе, И девочка хороша, здорова -

(с98ен9н 85т имг9н. От матери молоко всосала. (8, с. 38)

Как видно, для данного хамака характерно смешение дидактических и магических элементов.

Свадьба серёг проводилась по исполнении детям 10-12 лет, когда «девочка может коромысло поднять, а мальчик – на коне скакать». На этом этапе происходит вдевание серёжек невесте и обоюдное одаривание роднящихся сторон, также сопровождавшееся хамаками. «Хамаки свадьбы серёг и колыбельной свадьбы объединяют простота языкового стиля и глубина излагаемых мыслей, доминирующий пафос жизнеутверждения и благополучия. Основная тема этого цикла – картины состязаний, восхваление победивших и высмеивание поражённых, утешение или подбадривание невесты, приневесты, дружков жениха» (8, с. 40). В поэтическом репертуаре свадьбы серёг большое место занимали также такмаки. С хамаками их роднит единое предназначение, отличает – специфика художественного отображения: «в хамаках доминируют более всего элементы философских обобщений и раздумий, тогда как в такмаках – простая констатация фактов с установкой на смех» (8, с. 45). Другое традиционное предназначение свадебных такмаков – сопровождение плясок с колкими нападками и насмешками.

Главным жанром свадьбы серёг являются благопожелания, функция которых – привить молодым правила поведения, выразить благословление рода. Например:

Ауы2-башы4 оста4лап, Кривя рот, лицо своё,

Ю3-бар2ы 85йл9м9 8ин. Клевету не заводи.

Телс9н килен ик9н, тип, Усомнится и свекровь -

#9йн94 шом1а 3алма8ын. Языкастой не слыви. (8, с. 42)

В благопожеланиях получило художественное выражение житейский многовековой опыт народа, принципы народной педагогики, для них характерны афористичность изложения (пословично-поговорочный стиль), их многозначительность, повелительное наклонение глаголов и безличность обращений. В песнях, которые также занимают значительное место на этапе свадьбы серёг, воплощались переживания главных героев торжества – жениха и невесты. Поэтические сравнения, параллелизмы, символика – их отличительные особенности. Например:

Ыласын да етм96, ай, 3ош булма6, Нет птицы, которую не догонит сокол,

Батыр 2а 1ына йы3ма6 ир булма6. Нет мужчины, которого не победит батыр.

(8, с. 44)

В протяжных лирических песнях присутствовали глубокие раздумья о жизни, о судьбе. Таким образом, если хамаки и такмаки отражали лирически-весёлую суть свадьбы, то песни – конфликтно-драматическую.

Смотрины – 3ы2 к72л97 – это специально устраиваемые вечера для знакомства молодёжи и выбора невесты. Во время этих вечеринок устраивались различные игры, круговые хождения, словесные соревнования (9йтеш). Во время смотрин исполняли песни, такмаки, приговоры, айтыши, причитания. Молодёжь играла в игры «Белый тополь», «Колечко», «Слепой баран», «Ремень». В них присутствовала символика выбора жениха, элементы гаданий. Отношения выясняли с помощью танцев. По сведениям М. Бурангулова, парень приглашал понравившуюся девушку на танец, держа в руках платок. Независимо от того, любит она или нет, девушка обязана танцевать. Если девушка отвечает взаимностью – она танцует, держась за другой конец платка, если нет – танцует отдельно. Если парень хочет узнать причину отказа, он вновь приглашает девушку на танец. Причину отказа она может объяснить тремя способами:

1. Если её сердце занято, она танцует, положив правую руку на левое бедро, а левую руку держит на правой руке;

2. Если у неё есть наречённый с детства, она танцует, положив левую руку на правое бедро, а правую руку держит на левой руке;

3. Если она совсем невзлюбила парня, она танцует, опершись двумя руками о бёдра» (3, с. 229-230). «Стиль смотринных песен напоминает поэтический рассказ, волеизлияние. Функция их – оповещательно-оценочная. Исполнители песней знакомят жениха, сообщают о его социальном положении, о нравственных и физических качествах:

#ырас 3ына яллы 3ара ат менеп, На тонкогривом вороном коне,

Ил аралап килг9н был егет. К нам приехал этот джигит.

Ата8ы ла т7р9, 72е мыр2а, Отец его туря, а сам мырза,

#92ерле л9 76к9н бай егет. В ласке выросший, достойный джигит.

Девичьи песни характеризует сдержанность чувств, откровений. В песнях джигита отличительны мотивы настойчивых признаний в любви, восторга своей избранницей» (8, с. 50). Основной мотив в песнях – это восхваление. Поэтому в этих песнях много метафор, сравнений, детально описываются факты и явления, способствующие раскрытию образа. Как пишет Р. Султангареева, судьбу девушки решали родители. Если во время веселья парень успел понравиться родителям избранной, её отец искал пути заключения союза с джигитом. Девушка песней, причетом выражала своё недовольство, с помощью риторических вопросов пыталась разжалобить родителей, стремилась остановить события, разворачивающиеся против её воли. Первое исполнение сенгляу в брачном обряде относится к этому моменту.

Период собственно-свадебных празднеств (3алым-туй) – самый насыщенный, кульминационный момент всего обряда. Он, в свою очередь, состоит из нескольких этапов. Начинает всю церемонию сватовство – яусылау. Свата узнавали по деревянному посоху, который он держал в руке и одной штанине, выпущенной из сапога. Его встречали хамаками и такмаками, полными неприязни. «Портрет яусы изображается в нарочито грубых красках. Для создания отрицательного внешнего вида применяется гиперболическое отрицательное описание физических и нравственных качеств человека: яусы, как собака, ищущая кость; жадный, как голодный волк; он не дышит, а нюхает; не ходит, а тащится; у него нос, как дубина, ноги, как оглобли, голова плешивая, лицо бессовестное. Лошадь под ним кривая, усталая, постоянно просит сено. По народному пониманию, сквернословие на свата должно было отгонять злые силы и вместе с тем сопутствовать благополучному концу дела, которое он начал» (8, с. 56). Сват тоже огораживал себя от злых сил своим средством – иносказательным словом, которое служило магическим средством обмана и запутывания злых сил. Хамаки яусы являются классическими образцами народного поэтического иносказания:

*инд9 л9 бар а3лы 3уй, У тебя белой масти баран,

Минд9 л9 бар а3лы 3уй. И у меня белой масти баран.

#уй2ы 3уй1а 3ушайы3, Объединим их вместе,

*е22е4 я33а ашайы3. В сторону вашу сделаем шаг.

Так афористично, секретным языком сообщает яусы цель своего визита. Будущая молодая пара представляется в образе домашних животных белой масти» (8, с. 57). Задача свата – сообщить о цели приезда и вызвать благосклонность отца невесты. Поэтический пафос его хамаков – жизнеутверждающий, оптимистический.

Сговор – килеше7. Вслед за сватом к отцу невесты приезжал отец жениха. В знак согласия ему преподносили полотенце. Во время встречи договаривались о размере подарков невесте (м989р), о калыме, количестве гостей (ду1а). Хамаками и такмаками вновь охаивали чужеродцев за их «жадность», «нерадивость». Дружелюбный смех придавал веселье всем проводимым мероприятиям:

Кеск9й ген9 самауыр2ы4, У маленького самовара

Бор2они89м – 8ыуы ю3. Кранчик повернёшь – нет воды.

Бе2г9 килг9н 3о2алар2ы4 У тех сватов, что приехали к нам,

М989р 8алыр малы ю3. Для подарков нет скота.

Гости тоже отвечали такмаками, подшучивали над сватьюшками и подругами невесты:

Ата8ына ат бир9м, Отцу её коня отдам,

Ин98ен9 тун бир9м, Матери шубу отдам.

#ойолдоро3 е4г98ен9, А неряшливой снохе,

Инде н9м9мде бир9м? Ну что же я отдам?

Далее устраивались пазушные посещения, т.е. тайные свидания жениха и невесты в специально отведённом брачном домике. Продолжительность этого обычая зависела от выплаты калыма. Посещение жениха окружалось нарочитой тайной, ложным сопротивлением со стороны родственников невесты, мать невесты и снохи же способствовали этим встречам. Жених должен был соблюдать все нормы поведения, установленные сроки. За их нарушение его избивали и прогоняли. В хамаках и такмаках образ жениха смешон и карикатурен:

Кей97е кей97 ик9н д9, Зятёк да зятёк,

&49се о2он ик9н д9. Шея его длиннюща.

Ат3ына8ынан осоп 3ал1ан, С лошади слетел бедняга,

К9л9ш кей97л9п килг9нд9. Когда ехал к жёнушке.

Во время пазушных посещений невеста и жених объяснялись друг с другом посредством лирических песен, в диалогической форме обнажая динамику своих чувств. В это же время отцы жениха и невесты договаривались о никахе – официальном бракосочетании детей, санкционирующем перед лицом общества их брак. Первоначально он проводился в доме жениха, с течением времени – в доме невесты. Религиозный обряд никах – следствие исламской идеологии, читался муллой. После получения согласия жениха (ответ за него давал его отец), родителей брачующихся, невесты (ответ за неё давали её близкие) мулла опрыскивал заговоренной водой всех родственников, новобрачных. Родители обменивались подарками.

Свадьбе предшествовал обряд собирания подарков, повязываемых на шест (им9лт9 йыйыу). Суть обряда в том, что близкий родственник жениха (например, брат) перед отъездом к невесте ходил по домам и собирал различные лоскутки, платки, которые односельчане привязывали к шесту. При этом исполнялись хамаки благопожеланий – счастья молодой семье, хорошей невестки:

Малы1ы21а 3от кил8ен, Пусть плодится ваша скотина,

Туй2ары1ы2 3от кил8ен, Свадьба будет благополучна,

Киленеге2 у41ан, Сноха будет сноровиста,

Улан-улан тул1ат3ан, Сыновей рожает пусть.

*абанан май умыр1ан, Только в масле будут руки,

Е4ел ая3, йор 872ле бул8ын! С лёгкой ноги и с мудрым словом

Пусть в дом ваш она войдёт!

Во время обряда нужно было размахивать шестом, таким образом отгоняли демонов. Последний эпизод предсвадебного этапа – получение скота, предназначенного невесте (туй малы алыу). Гостевание и угощение приезжих (холостых джигитов) сопровождалось песнями, плясками под курай, играми. В хамаках восхвалялись животное и щедрость хозяина. Если свадебная скотина была худая, хозяина ждали насмешливые такмаки. В этот же приезд отца жениха приглашали на обрядовое закалывание свадебной скотины. Узнав об этом, невеста начинала причитать, даже если была согласна с выбором родителей. «Основное назначение свадебных причетов – выражение горестного состояния, душевных переживаний девушки, уходящей из отцовского дома. В предсвадебных сенгляу отсутствуют мотивы вечного прощания, в них улавливается страх перед будущим, жестокими законами той, чужой стороны, куда её отдают. Героиня надеется разжалобить родителей, поэтому она обращается прежде всего к отцу. Предсвадебный причет – поэтическая завязка, предвещающая кульминационно-страстную исповедь, развязку драмы души в собственно-свадебных сенгляу».

Один из самых торжественных моментов всей церемонии – встреча свадьбы – туй 3аршы алыу. Встреча сопровождалась играми, конными состязаниями за получение платка. Гостей встречали с обрядовым напитком буза, при входе в дом их осыпали баурсаком, орехами, конфетами. При этом произносились хамаки и такмаки благопожеланий. Начало свадебных пиршеств знаменовало открытие бочонка со свадебным напитком – к5р9г9 асыу. Появление обрядового бочонка приветствовалось следующей песней:

#о2алар кил9, 3о2алар кил9, Сваты едут, сваты едут,

#о2алар2ан алда дан кил9. А слава их наперед идет!

Шул 3о2алар килеп ултырып эй89, Как сваты за стол рассядутся,

К5р9г9, к5р9г9 бел9н бал кил9. Душистой медовухи полный бочонок придет!

Ритуал снятия белого покрывала с бочонка, на которое сначала кидали серебряные монеты, сохраняется в свадьбах и поныне. В застольных гостевых песнях восхвалялись кумыс – любимый напиток, гостеприимство хозяев:

Умеренный темп (халмак-кюй), в меру распевность отвечали спокойному, дружескому расположению гостей и хозяев. «Свадебные застолья сопровождались лирическими протяжными и короткими песнями, такмаками. Чередующийся динамичный, ритмически чёткий, живой или же распевный, мелодичный характер застольных песен и такмаков отвечал меняющемуся настроению гостей, изменчивости эмоционального заряда событий» (8, с. 73).

Первый день свадьбы заканчивается обрядом прятания невесты и первой брачной ночью (3ы2 й9шере7; 3ы2 3ушыу, Йофаф т5н5). Прятание невесты имеет целью обмануть недоброжелательных духов, в настоящее время исполняется как развлекательный игровой момент. Обнаружив невесту, джигиты, девушки затевали драку за найденную (отголосок ломки матриархального общества, очищение от грехов), жених дарил всем платки, монеты, украшения. Перед входом в брачный домик жених должен был пройти ещё одну преграду – красный лоскут материи (йыртыш), который держали с двух сторон снохи, его нужно было разорвать ногой, и одарить тканью женщин. В основе этого обряда – мотив перехода человека из одной половозрастной категории в другую (ткань в восточных районах – порог – конкретная граница). Сначала жениха охаивают: он похож то на бешеную собаку, то на козла, у него одежда грязная, сам он не разговаривает, а мычит, не ходит, а хромает, глаза косые и т.д. Женщины и девушки высмеивали друг друга за ссору из-за подарка и т.д. После вручения подарков жених намеренно идеализировался, в хамаках возобладали мотивы одобрения, благословления:

Бе22е4 кей97 бик у41ан: Наш зятёк сноровист:

К9рт98е мал мен9н тул1ан. Скотом полон двор.

*ылыу 3ы22ар к72л9й-к72л9й, Красивых девушек выбирая,

Бе22е4 3ы21а тап бул1ан. Нашу девушку нашёл.

Утром второго дня молодых отправляли в баню. В основе обрядовой бани лежит вера в очистительную, а также чудодейственную силу воды. В бане на перекладину привязывали белый лоскуток или платок с пришитой монетой – дань хозяину бани, иначе невесте грозила бездетность, несчастливая жизнь в замужестве. Своеобразной данью духу бани служил и кусок хлеба, откусив который жених при выходе из бани должен был бросить через плечо (по поверьям, хлеб – средство от порчи, сглаза). По окончании банных действ устраивалось чаепитие, во время которого начинались новые обряды – угощение привезёнными гостинцами (йыуаса), свекровь невесты раздавала лоскутки материи – йыртыш, нагрудники (т7шелдерек), мужчинам – полотенца, женщинам – платки и т.д. Этот обязательный компонент свадьбы сохраняется и поныне. В такмаках комментировались происходящие события, получая лоскутки, исполнители охаивали или восхваляли, обругивали или одобряли, оценивали. В такмаках йыртыш главными темами становились цена невесты и цена порога:

Ишек бауы биш т94к9, Цена верёвки пять монет,

#ы2ыбы2 тора ме4 т94к9! А девушки – тысяча монет!

Центральной фигурой чаепития была близкая родственница жениха, которая с мешком гостинцев на спине исполняла обрядовый танец. Проделав несколько кругов с кружением и притоптыванием, она останавливалась и сыпала на окружающих юасу. Испробовав её, хозяева пели:

То3то4 ауы2ын асайы3, Откроем мешок.

Йыуаса8ын с9с9йек. Попробуем гостинец.

#о2а1ый2ы4 к74еле бул8ын, Пусть порадуется сватья,

Б5т5рг9нсе ашайы3. Скушаем все до конца.

Эта песня, отделившись от обряда, живёт самостоятельной концертной жизнью.

В такмаках юаса также подвергаются дружескому подшучиванию и колкостям внешний облик сватов, их одежда, манеры, привезённые ими гостинцы:

#о2а1ый2ы4 кейг9не Одежда нашей сватьюшки

Буй-буй к7к ала ик9н Полосками пестрится.

Йыуасаны а2 килтерг9н, Юасу так мало привезла

Й525 оялмай мик9н? Неужели не стыдится?

Охаивание сменялось восхвалением, когда мать жениха одаривала исполнителей монетами. Игровой свадебный обряд – избиение сватов (та2 3арын1а болашыу) устраивался в день закалывания жертвенного животного (у зауральских башкир – на первый день, у иргизо-камеликских башкир – на третий день свадьбы). Из кишков или желудка скотины делали своеобразную петлю – лассо и им «вылавливали» гостей. Чтобы не запачкаться, сваты со стороны жениха должны были откупиться деньгами или подарками. Главным мотивом в хамаках и такмаках этого обряда было охаивание худой скотины, которую привёз «жадный» сват, высмеивание свиты жениха. Особенно доставалось отцу жениха:

#оро3 8ал8а4 да ыжламай, Хоть и лассо накинешь,

Был 3о2абы2 яй ик9н. Сват этот непоколебим.

&229ре бик бай бул8а ла, Хотя и богат он очень,

Ке69 я1ы 8ай ик9н. Да карман-то пустоват.

Такое развенчивание «отрицательных» черт направлено на подбадривание, возбуждение азарта человека, а не на унижение. Вечером второго или третьего дня свадьбы проводился обряд коллективного хождения по домам и собирания гостинцев – кушаний и напитков (8аба йыйыу). Подобные хождения предшествовали почти любому празднику в башкирской деревне и были направлены на общение сторон, увеличение сил Природы, истоки же их – в ритуальных трапезах. В такмаках, хамаках восхваляли щедрых и охаивали жадных, в благопожеланиях – желали счастья и достатка:

Наконец, на третий или четвёртый день свадьбы устраивали прощальное пиршество в доме отца невесты – сыбырт3ы ашы. Суть обряда была в том, что надевший наизнанку меховую шубу близкий родственник невесты (пастух) «бил» кнутом гостей, сватов. Все, кому попадался удар, должны были давать «пастуху» монеты или же привязывать их к концу кнута. В своей основе этот обычай восходит к древним магическим ряжениям, которые имели место у всех народов мира. В данном случае обрядовое применение танца преследовало идеи благополучия, удачи. Считалось, что звук кнута изгоняет злых духов; со временем этот обряд стал исполняться ради забавы, обычая. Основные символические образы в такмаках этого эпизода – пастух и кнут:

Эй, 3о2алар, 3о2алар, Эх, сватья, сватья,

А3 май ашап б5тт5г52, Все масло вы съели,

*ары8ын да б5тт5г52, И желтое тоже съели,

Инде 3айтып китеге2! Можно и уезжать.

В следующей песне, которую пели хозяева, «пастух», танцуя на её мотив, бил кнутом, а тамада, подходя к каждому отъезжающему, угощал «на посошок»:

Отъезжающие же пели:

Сватов провожали далеко за пределы деревни. Обрядовая погоня, устраиваемая во время проводов, сопровождалась состязаниями, скачками.

Проводы невесты состояли из нескольких обрядов. Сначала невесту выводили в поле (по баш. – та3ыя1а барыу). Такию невесты вешали на дерево и причитали (в русской свадьбе невеста прощалась с алой лентой – символом девичьей красы). С поля девушку приносили на руках (3ы2 к7т9ре7). Перед отъездом в дом свекрови невеста в окружении подруг заходила в дома близких, родственников и прощалась. И в этих сенгляу проводов основными остаются мотивы упрёков и обид. По окончании сенгляу начиналось традиционное охаивание свиты жениха (се4л97-тирг97) и переодевание невесты в одежду замужней женщины, сопровождавшееся потасовками (девушки прятали кашмау, другую одежду). Во время надевания кашмау пожилые женщины пели:

Поверх одежды талию девушки обвязывали поясом (бил быуыу)² и произносили благопожелания:

Напевы песен-благопожеланий зафиксированы в нескольких вариантах:

С9се4-башы4 3ал1айтып, С растрепанными волосами

Уйсан булма, киленс9к. Не будь скучной, невестушка.

Алды4-башы4 остайтып, Выпячивая губы,

*72с9н булма, киленс9к. Не будь болтливой, невестушка.

Лицо невесты закрывали большим платком или шалью. Всё это должно было уберечь девушку от сглаза и порчи. Во время напутствий на плечи невесты клали монету (в этом проявляется вера людей в охраняющую силу металла, особенно железа), одаривали. Обычно напутствия произносила мать девушки или её бабушка-повитуха. Часто благопожелания невесте – это опоэтизированные приметы и поверья:

*ыу башлау2а т97 башлап За водою поведут -

#оро к7н9к к7т9рм9: Пустые вёдра не поднимай:

#оро ая3 килен тип, Неблагополучною тебя

Шомланыр2ар, 3ы2ы3ай. Назовут тогда, доченька.

Для них характерны пословично-поговорочный стиль, повелительное наклонение, обращённость к конкретному лицу и нацеленность на доброе дело. По окончании обряда благопожеланий, в которых преобладали напутствие, благословение (фатиха), невесту усаживали на телегу и провожали (этот обряд сохраняется в быту юго-восточных, зауральских башкир, хотя меняется их содержание). Обычай троекратного усаживания невесты в телегу или обхода вокруг дома обнаруживает мотивы культа солнца.

Калым-туй – основной свадебный пир, устраиваемый в доме отца жениха (третий – заключительный период свадьбы). Центральный обряд на этом этапе – встреча невесты, что всегда вызывает всеобщее оживление и веселье:

Спускаясь с телеги, невеста должна была ступить на заранее подготовленную подушку или белый войлок. Этот эпизод сопровождался хамаками-приметами (8ынама3), в основе которых лежат народные поверья:

Ете2 т5шт5 – ете2 килен, Сошла ловко – сноровиста,

*алпы т5шт5 – 8алпы килен, Сошла вяло – неуклюжа,

#аты т5шт5 – 3аты килен, Сошла грубо – груба,

Тек9 т5шт5 – тек9 килен. Сошла круто – крута.

Тел9п т5шт5 – телс9р килен, Сошла со словом – языкаста,

Т5б9п т5шт5 – т5пл5 килен. Сошла, осмотревшись – основательна.

У41ан ая3 – у4 ая3: Удачливая нога – правая нога,

У4 ая3тан т5ш, килен, С правой ноги ступай, сноха,

Таштай, 3омдай 3ал, килен! Как камень, как песок, оставайся, сноха!

В этих речитациях присутствуют и народная мудрость, и красноречие. Приветствуя невесту, пели ей величальную:

Невеста раздавала мальчикам различные лоскутки, кисеты, девочкам – кольца и серьги, бабушкам – нагрудники. Прежде чем перейти порог дома свекрови, невесте загадывали загадку, которую она должна была отгадать. Например: «Серая иголка ничком вонзена?». Далее следовал обряд выкупа сундука невесты: сторона жениха должна была назвать цену или скотину, предназначаемую невесте, прежде чем открыть сундук. Сестрёнка жениха на сундуке танцевала и пела:

Далее открывали сундук, где было сложено её приданое. Во время этих смотрин оценивалось рукоделие новобрачной, её мастерство. Другой важный эпизод заключительного этапа – путь к источнику – 8ыу юлы (невеста должна была сходить за водой). В основе обряда лежат магические представления о живительной силе воды, обряд означал приобщение невесты к чужому роду, его культу. Во время шествия невеста должна молчать, прежде чем набрать воду – бросить монету со словами: «Мине алма, уны ал» («Не трогай меня, возьми вот это»). Или: «Унеси болезни и недуг!». Принесённой водой сначала угощали отца и мать жениха, затем устраивали чаепитие (обряд «чай невестки» – килен с9йе). Во время этого чаепития устраивали ритуал показа лица невесты – бит асыу. При этом произносились благопожелания, назидания, невесту одаривали деньгами или скотиной. Мелодии, исполняемые в подобных ситуациях, могли быть различными: и более развитыми, и менее, и даже архаичными, как в следующем примере:

Килен килде, к7реге2, Невестка приехала, увидьте,

К7рм9леген биреге2. Цену этому заплатите.

Килен битен асабы2, Открываем лицо невесте,

%л5ш5н 9йтеп инеге2. Заплатив за это, заходите.

Битен асам, бисмилла, Открываю лицо, бисмилла,

(х79ле4де 9йт, килен. Как, невестушка, самочувствие.

К7сеп килде4 был йорт3а, Приехала ты в этот дом,

Яман уй2ан 3айт, килен. Будь далека от скверной мысли.

Б5г5н килг9н киленс9к – Приехавшая сегодня невестка -

#9йн9 алдында килмеш9к. Пред свекровью пришелица.

Ата-ин94 9йтк9нд9, Когда говорят родители,

Була к7рм9 иренс9к. Не будь нерадивой.

В этих назиданиях поэтизируется облик, олицетворяющий идеалы народа о настоящей женщине, снохе, матери. В наши дни этот обряд, претерпев небольшие изменения, сохраняет свою основную функцию – поучения молодой хозяйки, жены и пожелания ей.

Таким образом, открывание лица – это обряд, символизирующий окончательный переход невесты в другой род. Последний эпизод послесвадебного цикла – т7ркен барыу – приезд невесты к родителям по истечении одного года брачной жизни, во время которого жених привозил медовуху, которым угощали гостей. Во время пиршества происходили одаривания молодых супругов (иг9т малы).

Как видно из сказанного, башкирский свадебный обряд – сложное переплетение ритуалов, церемоний, игр, обрядов, словесного и музыкального искусства.

Охарактеризуем музыкальные жанры башкирской свадьбы. Как утверждает Л. Сальманова, благопожелания-теляки бывают двух видов: музыкально интонируемый и неинтонируемый. В мелодически речитируемых напевах, записанных в разных районах, одинаковым оказывается местоположение долгого звука в начальном мелодическом построении каждой фразы и логика нисходящего движения от верхнего края звукоряда к самому нижнему главному опорному звуку лада. Отличительной особенностью ритуальных благопожеланий, исполняемых в форме неинтонируемого речитирования, является акцентирование одного или нескольких слогов в стихе, подчеркиваемое каким-либо ударным сопровождением. В Белорецком районе, например, приговор сопровождается похлопыванием ладонью по плечу жениха в координации с ритмом скандирования:

Ары6ландай батыр бул, Будь батыром, как лев,

Ыласындай от3ор бул. Будь прозорлив, как сокол.

Ил эсенд9 тап т5ш5рм96, Будь джигитом, чтоб не пала тень,

Й52 т5ш5рм96 егет бул. Не уронил честь.

Количество акцентируемых слогов в стихе зависит от исполнительской манеры, характерной для определенной местности. У башкир Курганской области при исполнении ритуальных благопожеланий отмечены темповые (ускорения) и интонационные изменения (8, с. 152-154).

Свадебные величания в форме восхваления и корильные величания отличаются многообразием текстов и напевов, пронизывают всю свадьбу и адресованы различным ее участникам. Прежде всего, они открывают свадьбу и посвящены родственникам жениха. Они восхваляют могущество сватов, доблесть их батыров и красоту женщин. Большинство величаний посвящено невесте, молодым. Главным персонажем на свадьбе является и сватья, которую восхваляют за ум, красоту и умение приготовить свадебную выпечку. По музыкально-стилевым признакам величальные песни подразделяются на частые напевы плясового характера³, плавные напевы умеренного темпа, напевы песенно-речитационного стилевого вида, аналогичные напевам свадебных причитаний и напевы протяжных песен (8, с. 157). Собственно корильные величания, исполняемые на напевы свадебных причитаний – сенгляу, адресуются только представителям рода жениха или взаимно представителям обеих сторон, звучат в день приезда жениха, во время встречи сватов, в момент «отыскания невесты» и обряда кнута, и в день проводов невесты. Корильные величания, исполняемые в последний день свадьбы, превращаются в развернутую сцену хуления жениха и его родственников. В музыкальном примере, приводимом Л. Сальмановой, напев сенгляу, используемый для хуления, резко отличается от причитания невесты более высокой тональностью, иной подтекстовкой (вместо «у» слоги «хо-хо»), сокращением мелодических возгласов (8, с. 157, 168).

Рассмотрим сенгляу – основной жанр свадебно-обрядовой поэзии. Башкирские свадебные причитания до конца ХХ века хорошо сохранились в Зауралье – на территории Челябинской и Курганской областей и на северо-востоке республики у айлинских башкир (Салаватский, Мечетлинский, Кигинский, Белокатайский районы). Их исполняют: сама невеста, её подруги и женщины, выделенные средой. В течение башкирской свадьбы причитания-сенгляу исполняются несколько раз и в разных условиях. В зависимости от этого исследователь башкирской свадьбы Р. Султангареева классифицирует их следующим образом:

а) по месту исполнения – полевые, домашние;

б) по функциональной направленности и манере исполнения – сенгляу-раздумья (для них характерны лирическое осмысление событий наедине с собой, называются конкретные места, с которыми прощается невеста); сенгляу-обращения к родственникам с упрёками и просьбами и сенгляу-обругивания (они исполнялись в доме жениха под занавесом или большим платком, на который обругиваемые должны были бросать монеты).

Причитания невесты – это не просто «вид творчества, отразивший угнетенность женщины» (Кирэй Мэргэн) и не иллюстрация тяжелой жизни женщины патриархально-родового строя (С. Галин), а как пишет Р. Султангареева: «это плачевое самовыражение самой невесты как прощальное очищение перед обновлением; это брачное испытание невесты и способ передачи картин мира «своей» и «чужой» сторон, это умилостивление божеств, это и символическое оплакивание временной социальной «смерти» для своего и «оживления» для чужого рода (11, с. 157).

На сегодняшний день опубликовано около десяти нотных примеров сенгляу (см. источники №№ 1, 2, 6, 9 и 10). Мы приводим другой напев, записанный студенткой УГАИ Г. Сафиной в Аргаяшском районе Челябинской области:

Ата3айым утын вата ла, Отец мой рубит дрова,

Ал1ы ит9ген9н 8ы21анып. Засучив рукава.

Ата3ай, мине 8атып еб9р2е4, Отец, продал ты меня,

Асы икм9ге4де 3ы21анып. Пожалев, пожалев краюшку хлеба.

#о2а кил9 ары я3тан, Сват идёт с той стороны,

#аты туны аш3а3тан. Шуба его коротка.

#о2а1ый б9леш бешерг9н Свекровь испекла беляш,

Х9р9м 7лг9н башма3тан. Из мяса мёртвого бычка.

Ары я3та ла а3 тана, На той стороне тёлка,

Бире я3та ла а3 тана. И на этой стороне тёлка.

Шунда ла килг9н 3о2а1ый, Моя свекровь

Килен алам, тип, ма3тана. Хвастается невесткой.

Поэтические тексты причитаний представляют собой четверостишия 10-9-слоговой формы. Стих сенгляу гетерометрический: первый полустих больше второго, в первой ритмической группе обычно 4-6 слогов, во второй – 3-4. В данном примере соотношение ритмических групп 6+3, 5+5, 5+3, 4+3.

Напевы сенгляу являются политекстовыми, т.е. на один напев могут исполняться несколько текстов. Музыкальный стиль напевов, по определению Л. Сальмановой "песенно-речитационный с краткими ячейками внутрислоговой мелодики, являющимися одним из характерных типологических признаков жанра" (6, с. 104). Музыкальная форма напевов – мелодическая строфа или пара периодов различных типов: а) аналогичных по мелодическому рисунку - АА; б) контрастных по мелодическому рисунку - АВ и в) АВВ. Музыкальные и ритмические цезуры в них совпадают. В напевах этих причитаний Л. Сальманова выделяет два вида музыкально-ритмической слоговой формулы:

• первый – ямбический вид с каденционной ячейкой бакхического музыкально-ритмического строя;

• второй вид – форма с ячейками, состоящими из равных кратких музыкальных времён и последнего долгого, с каденцией анапестического музыкально-ритмического строя, родственной каденции частых напевов величальных песен (6, с. 105). Эти ритмические формы напевов причитаний достаточно устойчивы. Изменения, возникающие в отдельных исполнительских версиях, касаются окончания фраз или ритмических периодов.

Важнейшими типологическими признаками мелодического строения сенгляу являются: контраст верхнего и нижнего регистров, нисходящее секундовое соотношение звуков в заключительных построениях (интонация плача) и непременный в конце строф (или через несколько строф) припевный возглас на слог –и- или –у- (-уй-) путём глиссандирования или вокализации, имитирующий всхлип, плач. В народе именно этот отрывок именуется сенгляу, а строфы самих причитаний называются хамак. По утверждению Р. Сулейманова, у айлинских башкир сенгляу «бытуют без вокализа» (8, с. 144). «Ограниченность интонационного движения сенгляу, его короткое, отрывистое дыхание идёт от прочной связи с всхлипыванием, с интонациями жалобы и причитания», - писал Л. Лебединский, характеризуя данные напевы (5, с. 70).

В ладовом отношении напевы башкирских сенгляу опираются на ангемитонные звукоряды мажорного наклонения среднего диапазона: секста, септима, октава, говоря иначе "достаточно развёрнутый амбитус". Так опровергаются мнения Ф. Козицкого (председателя Союза композиторов Украины, эвакуированного в годы Великой Отечественной войны в Уфу) и Л. Лебединского о, якобы, древнейшем квартовом звукоряде, характеризующем напевы сенгляу (6, с. 108).

Лит.: 1. Баш3орт халы3 йыр2ары. %ф5, 1954.

2. Баш3орт халы3 ижады. Йыр2ар 89м к5й29р. %ф5, 1983.

3. Буран1олов М. Баш3орт туйы // С9с9н аманаты. %ф5, 1995.

4. Камаев Ф.Х. Башкирские свадебные причеты // Ареальные исследования в языкознании и этнографии: Тезисы. Уфа, 1985.

5. Лебединский Л.Н. Башкирские народные песни и наигрыши. 2-е изд. М.: Музыка, 1965.

6. Сальманова Л.К. Свадебные причитания башкир Аргаяшского района Челябинской области // Традиционное народное музыкальное искусство и современность. М., 1982. С. 103-119.

7. Сальманова Л.К. Свадебные причитания башкир (мелодико- композиционная структура) // Башкирский фольклор. Исследования и материалы. Вып. 2. Уфа, 1995. С. 103-116.

8. Сальманова Л.К. Некоторые музыкально-стилевые особенности башкирских свадебных жанров // Башкирский фольклор: исследования и материалы. Вып. 3. Уфа: Гилем, 1999.

9. Сулейманов Р.С. Жемчужины народного творчества Урала. Уфа: Китап, 1995.

10. Султангареева Р.А. Башкирский свадебно-обрядовый фольклор. Уфа: Китап, 1994.

11. Султангареева Р.А. Жизнь человека в обряде. Уфа: Гилем, 2006.