Обрядовые напевы

В последние годы опубликованы десятки обрядовых напевов древнейшего происхождения, которые позволяют судить о музыкальной стороне башкирских обрядов. Среди них – обряд вызывания дождя (ям1ыр тел97), обряд вызывания солнца (3ояш тел97), заклинание грома, радуги, т.е. заклинание сил природы, обращение к родовым тотемам, которые распространены по всей республике. Составной частью обрядов были хамаки, заклинательные песни, возгласы-кличи, которые были призваны усилить, подчеркнуть магическую выразительность слова, ведь вера в магию слова – отличительная особенность любого обряда.

Обрядовые хамак-кюи представляют собой простейшие мелодические образования: речитацию на одном звуке, интонирование отдельных интервалов – как правило, терции (большой и малой) и чистой кварты, т.к. эти интервалы звучат очень утвердительно, устойчиво. Они и составляют ладовый устой многих узкообъёмных напевов, образуя "заклинательную" интонацию. Так закладывается основа для образования мажорного и минорного ладов. Например, закличка, исполняемая после дождя при виде радуги: "Радуга, радуга, мне зелёный цвет, а тебе – жёлтый цвет, мне – красный, а тебе – голубой...":

На той же интонации малой терции и трёхкратном утверждении начального тона основана закличка вызывания дождя, являющаяся типовым вариантом подобного типа напевов, распространённых по всей территории, где живут башкиры:

Во всех случаях подобные заклички начинаются единой интонационно смысловой формулой обращения к заклинаемым силам природы, после чего следовало обращение жертвоприношения. Очевидно, формирование слоговой ритмики таких напевов происходило под воздействием ритуальных (круговых) шествий и плясок, которыми в древности сопровождались магические обряды. Кварта, секунда и многократный повтор-утверждение звука, который в результате этого воспринимается как ладовый устой – основа другой заклички вызывания дождя:

Во время её исполнения люди обливали водой всех, кто встретится, обрызгивали землю, дома, скот. Характерным признаком подобных напевов Л.П. Атанова считает интонацию "покачивания", возникающую от мерного чередования верхнего и нижнего звуков (1, с. 69). Звук, приходящийся на ударный слог, образует тонический устой.

Непривычный для башкирского слуха интервал полутона является основой заклички грома:

Её исполняли во время грозы, бегая с колокольчиками и разными предметами, издающими звон, вокруг дома. Гром по древним верованиям олицетворял ржание обожествлённого небесного коня. Видимо, "странный" интервал малой секунды лучше всего воплощал ржание таинственного коня. Данная закличка исполняется скороговоркой и завершается тревожным, призывным возгласом.

Расширение звукового объёма происходит за счёт опевания отдельных тонов (опевающих секундовых интонаций), в результате чего образуются мелодические обороты, а диапазон напева доходит до кварты и квинты. При этом поступенность выдержана в пределах терции и кварты (полузаполненной, без полутона). Например, обряд вызывания солнца:

#ояш апай, сы3, сы3, Тётя Солнце, выйди, выйди,

Болот а1ай, кит, кит. Дядя Туча, уйди, уйди.

*име2 т9к9 8уйырмын, Жирного барана зарежу,

Майын 8и49 бирермен, Жир отдам тебе,

Итен 72ем ашармын, Мясо съем сам,

*5й9ген этк9 ташлармын. Косточки брошу собаке.

Заклинательные словесные формулы и специальные напевы присутствуют и в старинных врачевательных обрядах башкир. По предположению Л.П. Атановой, эти магические песнопения были двух видов: 1. Хар-харнау пелись при обращении к духам-покровителям во главе с Коркут-баба (по записям И.В. Салтыкова, записавшего их, они исполнялись нараспев, в сопровождении думбыры или кубыза, которым приписывалась чародейная сила, и сопровождались равномерными телодвижениями); 2. Каргау-такмак сопровождал обряд нахождения вора с помощью ворожбы на волчьих сухожилиях (по баш. – Б7ре тарамыш я1ыу) путём призывания родовых тотемов:

Б7ре, б7ре, б7рек9й! Волк, волк, волчок!

Б9л9 килде башыма, Беда пришла на мою головушку,

&2е4 килсе 3аршыма! Явись сам!

К72ем тул1ан й9шем9. Глаза мои полны слез.

Б7ре, б7ре, б7рек9й! Волк, волк, волчок!

Атым у1ры 3улында, Коня моего вор украл,

#ороп 3ат8ын юлында, Пусть иссохнет вор на своем пути,

Шул 3ар1ышым уйымда. Это проклятье в уме моем.

Б7ре, б7ре, б7рек9й! Волк, волк, волчок!

А4ла мине4 3ай1ымды. Пойми ты мое горе.

А4лама8а4 3ай1ымды, Коль не поможешь мне,

!9зиз бала4 к72к9йен Пусть ворона выклюет

#ар1а со3оп ал1айы. Глаз твоему волчонку.

Б7ре, б7ре, б7рек9й! Волк, волк, волчок!

Табып бирсе у1рыны. Найди ты мне вора!

Харап итм9 то1роно, Только не губи невинного,

Бар тел9гем шул ине. В этом вся моя просьба к тебе.

Мерная повторность музыкальной фразы, узкообъёмный лад, семисложный ритм – стилевые черты напевов в честь сил природы, мёртвых предков и родовых тотемов.

По структуре все напевы представляют собой простую периодичность – мотив может соответствовать отдельному слову, часто повторяемому, стихотворной строчке. Музыкальные повторы объясняются словесными повторами. Музыковеды определяют повторы как один из элементарнейших и древнейших музыкальных приёмов. Как пишет Р. Грубер, "... первобытный человек не может ещё выйти за пределы впервые охваченной и выраженной в звуках мысли-попевки, закрепляя её многократным проведением во всевозможных положениях". Внутри однострочных напевов наблюдаются попытки к мелодическому и ритмическому (утвердительный пунктирный ритм) варьированию. Изредка в обрядовые напевы проникают простейшие типы распевов (две ноты на слог) – в них можно усмотреть склонность народа к распевности.

Насыщен обрядовыми напевами и плясовыми мелодиями старинный обрядовый праздник "Воронья каша", проводившийся женской половиной аула в конце апреля – начале мая. "Важную роль в нём играли призывные возгласы-кличи, которыми участники праздника перекликались друг с другом между играми, хороводами, перед ритуальной трапезой. Призывная мелодия состоит из "сигнальной" короткой попевки и нисходящего, с элементами звукоподражания, мотива:

Интонационную общность с вышеприведённым сигнальным "кличем" имеет мелодия "Аухаляй", под которую девушки раскачивались на ветвях деревьев, скреплённых наподобие качелей. Таким качаниям у башкир, казахов, туркмен приписывалось магическое значение, считалось, что они способствуют плодородию и деторождению" (1, с. 72):

На празднике "Воронья каша" исполнялись также телэки – благопожелания обильного урожая, богатого приплода скота, а также счастливого материнства молодым невесткам:

#ортлар ос8он к5й929н, Пчелы пусть вылетают из летка,

#олон тыу1ан бей929н, Кобылы пусть жеребятся.

Игенл9ре бик у48ын, Урожая обильного,

К7к9й ке7ек ту3 бул8ын. Зерна в колосе как куриное яйцо.

(пт9се гел бик ба68ын, Петухам хорошо кур топтать,

Тауы1ы1ы2 бик бал8ын. Чтобы куры хорошо неслись.

К7к9й, к7к9й, та6тымал, Яички, яички, полотенца,

Та6тымал, 3улъяулы3, 3улъяулы3. Полотенца, платочки, платочки.

Напев в стиле хамак-кюй по музыкальным особенностям близок заклинательным напевам. На празднике также в сопровождении кубыза, под прищёлкивание пальцами по подносу или ведру исполнялись обрядовые пляски «Тетерев» ("Кылтыр, 3ылтыр туиш"), "Перепелка", "Кукушка", "Вороненок". Впоследствии мелодии этих танцев превратились в танцевальные и звукоизобразительные наигрыши для курая. Обрядовые песни пронесли через века священную идею бережного отношения к природе, идею единения с нею.

Таким было мышление народа в древности, на самом первоначальном этапе музыкального мышления. Перечисленные особенности являются общими для древнейших напевов всех народов. Разница состоит в интонировании музыкальных элементов (интервалов, ладов). Несмотря на известную простоту, обрядовые напевы стали той почвой, на которой впоследствии выросли богатые песенные традиции башкирского народа. Многие из обрядовых напевов перешли и ныне бытуют в детском фольклоре (как детские песни, игровые заклички, считалки), хотя время от времени (в годы засухи) они вновь обретают обрядовую функцию.

Лит.: 1. Атанова Л.П. Старинные обрядовые напевы у башкир // Фольклор народов РСФСР. Уфа: БГУ, 1984.

2. БХИ. 1-се том. Йола фольклоры / Т52. (.М. С5л9йм9нов, Р.(. Солтанг9р9ева. %ф5, 1995.

3. #ояш апай, сы3… / Т52. А.М. #оба1ошов. %ф5, 1994.

4. Нагаева Л.И. Башкирские народные праздники, обряды и обычаи. Уфа, 1999.

5. Султангареева Р.А. Жизнь человека в обряде. Уфа: Гилем, 2006.